Джеймс долго стоит на крыльце дома номер двенадцать на площади Гриммо, всматриваясь в длинный проулок, серой лентой тянущийся между домов и посеребренный по-зимнему не яркими лучами холодного солнца. Мороз усилился к концу недели, но снега нет совсем, его вымело с пустынных дорог вчерашним ветром, пришедшим с моря; искрится на солнце тонкий слой инея, облепивший чугунные решетки изгородей. Асфальт под ногами неслышно скрипит, покрытый наледью, седые паутинки ветвей застыли, ворон не слышно, видно, сгрудились под чердаками и греют крылья о ржавое тепло печных труб.
Взявшись за тяжелое ледяное кольцо, – к такому прикоснешься языком и все, пиши пропало – Джеймс Поттер три раза постучал в дверь. Он надеялся уйти до пятичасового полуденного чая, справиться о здоровье Блэка старшего, передать пожелания скорейшего выздоровления и вернуться домой. Старый дом Блэков никогда не внушал ему доверия, хотя он и был тут очень давно, почему-то в душе теснился страх перед теми воспоминаниями детства, которые почти уже стерлись из памяти, оказались запечатанными под толщей других, но все еще не до конца забытые. Когда-то давно, когда они с Сириусом были маленькими, ему было позволено приглашать на лето друзей, - тогда им было всего по тринадцать, - в доме был слышен смех, а лестницы жалобно скрипели под резвыми ногами неугомонных подростков, носящихся вниз и вверх по десять раз кряду. А потом по ночам он часто просыпался, сжимая вспотевшими пальцами край одеяла, от криков матери Сириуса, требующей забрать старшего сына из школы, пока он окончательно не отбился от рук. Тогда ему было страшно, что она и правда так сделает. При одном только воспоминании об этом сердце даже сейчас начинало беспокойно трепыхаться в груди, словно прошлое возвращалось к нему с приближением к этому дому.
Дверь открыл домовик. Джеймс представился и был препровожден в прихожую. В коридоре темно, Джей почти наощупь находит гардероб, вешает туда теплое зимнее пальто, шарф и проходит дальше, в гостиную. Домовик исчез доложить хозяину о пришедшем госте, гриффиндорец тем временем, сложив руки за спиной, рассматривал портреты различных представителей семейства, висевших на стене над камином.
Спустя некоторое время в глубине дома послышались шаги, в гостиную вошел Регулус. С пару мгновений они стояли неподвижно, оглядывая друг друга, Джеймс – вытянувшегося за лето и осень, пока они не виделись, темноволосого парня. Теперь их с Сириусом почти не отличить, только черты лица у слизеринца тоньше и резче, и глаза немного светлее.
- Ну, здравствуй, Регулус, - наклонив голову на бок, говорит Поттер.
- Ты здорово изменился, путешествовал? -  Джей не дошел и до середины комнаты, где стояли кресла и изящная софа, обтянутая шелком какой-то непонятной вычурной расцветки. В вазе из матового стекла на низком столике у окна стояли сухие цветы, красный никак не мог отделаться от ощущения, что они стоят тут с весны семьдесят третьего года, хотя, если бы стояли, то по всей вероятности рассыпались бы в прах от легчайшего прикосновения. Поборов желание подойти поближе, Джеймс снял очки и протер носовым платком запотевшие стекла. Он нарочно оттягивал момент, когда ему придется подняться наверх, где лежал больной отец его лучшего друга. По сравнению с отцом Рег просто-таки дышал свежестью, держась так непринужденно, он олицетворял собой молодость, запертую в четырех стенах.
Сейчас нужно было сделать усилие и не пробуждать ненужные чувства и образы, рождавшиеся в голове при встрече с Блэком младшим, которые резонансом отдавались на школьные воспоминания. Припасть к кровати умирающего и убедить его согласиться встретиться с Сириусом перед смертью, потому что пусть Блэки этого и не понимали, им обоим это было необходимо.

Отредактировано James Potter (2011-05-30 14:11:32)